2020 г. связан с двумя юбилейными событиями нашего коллеги, выдающегося отечественного историка права, доктора юридических наук, профессора, заслуженного деятеля науки Российской Федерации Игоря Исаева — 75-летие со дня рождения (11 июня) и 30-летие на посту руководителя кафедры истории государства и права ВЮЗИ — МЮИ — МГЮА — Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА). Знаменательно и то, что 55 лет ученый неразрывно связан с вузом — центром правовой культуры, образования и науки: окончив его в 1969 г., Игорь Исаев стал для коллектива примером человека, влюбленного в наше общее дело — юриспруденцию.
Поздравляем Игоря Андреевича и желаем крепкого здоровья, научного долголетия, творческих сил!
Сегодня в ряде регионов страны (в Москве, Санкт-Петербурге, Краснодаре, Махачкале, Курске и др.) сложились научные школы и направления, основанные на исследованиях Игоря Исаева. Приведем небольшой фрагмент одной из последних монографий ученого — «Технологии власти. Власть технологии» (2019), раскрывающей новые цивилизационные тенденции. Глобальная цифровизация мира, прогрессирующая на фоне событий первой половины этого года, невольно приобщает всех нас к открытой полемике о власти техники: машина становится и богом, и демоном для человеческого существования.
Понятие техники (в отличие от греческого «техне») обозначает одновременно и машину, и процесс ее функционирования. В применении к политической сфере техническое означает нечто идеологически нейтральное и выведенное за границы морального и этического. Машина власти лишена сантиментов, ценностные оценки здесь касаются исключительно предсказаний эффективности и количества. При этом предполагается, что технические нормы более адекватны действительному положению вещей, чем какие-либо другие нормы. У М. Вебера определенно различаются нормы и технические правила. В некоторых правовых системах (например, в советском праве 1920-х гг.) технические организационные нормы рассматривались как желательный образец для формирующегося права, тогда как собственно правовые нормы — как идеологическая, искажающая реальность надстройка. Понятие «юридическая техника» тем не менее само изобретало оценочный характер, позволяя отслеживать процесс «прогрессивного» развития юриспруденции. <…>
В технике современного типа заключена идея совершенно новой человеческой среды, но развитие техники не беспредельно, а направлено на некое завершение, которое оказывается завершением нового типа, новым материальным базисом человеческого существования (К. Ясперс). М. Маклюэн в письме к Ж. Маритену писал: «Электронное информационное окружение, будучи крайне неуловимым, поддерживает иллюзию мира как духовной субстанции. Это теперь разумное факсимиле мистического тела (Христа) оказывается манифестацией Антихриста. В конечном счете — князь мира сего — великий электронный инженер».
Техника ограничена уже тем, что она заключена в сфере безжизненного. Рассудок, господствующий над технической деятельностью, соразмерен лишь чему-то безжизненному и механическому. Поэтому на живое техника может воздействовать, только оперируя им как чем-то превратившимся в неживое. Отсюда и тот самый «демонизм» техники, созданный самими же людьми как нечто подавляющее, оказывающее последующее воздействие на все их существование и противостоящее им и нераскрытое (К. Ясперс). Но задача преодоления техники техникой в принципе неосуществима, в этом случае техническое неблагополучие может только усилиться, поэтому и абсолютная технократия, к счастью, недостижима. <…>
Техника делает существование всех людей зависимым от функций сконструированного ею аппарата, но в ходе преобразования трудовой деятельности человека техника преобразует и его самого. Оторвавшись от смысла человеческой жизни, техника может превратиться в «средство неистового безумия нелюдей, а весь земной шар может стать гигантской фабрикой» (К. Ясперс). <…>
Процесс взаимного вживания — человека в машину, машины в человека — на политическом уровне ассоциируется с появлением таких представлений, как отождествление индивида с обществом и государством, как восприятие закона в качестве естественного и врожденного, с рождением националистической, партийной, сословной идентификации. Машина власти вырабатывает идеи, которые только кажутся принадлежащими самому индивиду. Желания, стремления, аффекты инспирируются машиной. Вся система общества потребления основывается на вырабатываемых ею симулякрах. Слова «государство — это я» могут принадлежать не только абсолютному монарху. И как это ни парадоксально, но нормы, выработанные машиной власти, кажутся индивиду его собственностью и изобретением. <…>
М. Хайдеггер одним из первых поставил проблему техники, указав на все выгоды и риски, которые с ней связаны. Рациональность, целесообразность и эффективность управления, которые обещает техническое развитие, вовсе не гарантируют свободу как важнейший человеческий приоритет. Число, количество, масса составляют основания техницизма как идеи, метода и реальности. В современном мире они приобретают совершенно новые значения. Эйфория массового сознания, обусловленная компьютеризацией, на политическом уровне обещающей создать даже цифровое правительство и цифровую экономику, рождает вместе с новыми идеями и новую реальность, к которой следовало бы относиться с осторожностью, как к до конца не познанной тенденции. <…>
Традиция и иерархия, свойственные политической системе, пришедшие к нам из прошлого, стоящие на пути сети, — этот постмодернистский символ предполагает уже полную и окончательную картину технизации мира.
Для инженера или информатика не существует ни святого места, ни священной границы. Зато традиционное пространство нравов, языков и мифов гетерогенно и поляризовано, прикреплено к почве и по природе своей более устойчиво. Идея о том, что можно осуществить культурную передачу с помощью только технических средств, для традиции — типичная иллюзия «коммуникативного общества» модерна, которая способна завоевать пространство, но не способна покорить время. «Обладание общим прошлым становится все более проблематичным по мере облегчения общего обладания информацией» (Р. Дебрэ), знание связано с прошлым и традицией, информация же ориентирована на будущее, однако их конфликт происходит на почве настоящего.
Сеть возникает в результате соединения машины с другой машиной. Для участия в ее работе человеку остается все меньше места. Запустив однажды мегамашину, он выходит из нее сам.
